В основу конфессиональной политики Советского государства была положена мысль К.Маркса о религии как «опиуме народа», которую основатель Советского государства В.И.Ленин назвал «краеугольным камнем всего миросозерцания марксизма в вопросе о религии» Ленин В.И. Об отношении рабочей партии к религии. В.И.Ленин об атеизме, религии и церкви. - М., 1980.- С.81.. Классики марксизма предполагали, что с окончательным исчезновением противоположности классов в будущем исчезнут также и религиозные иллюзии, прикрывающие классовую эксплуатацию, и поэтому в коммунистическом обществе не будет места ни религии, ни церкви, ни религиозным организациям вообще - этим «органам буржуазной реакции, служащим защите эксплуатации и одурманиванию рабочего класса» Маркс К., Энгельс Ф. Об атеизме, религии и церкви. - М., 1971 - С.137. .

Проанализируем период антирелигиозной и антицерковной пропаганды в СССР в 1950-60-е годы, в период так называемой хрущевской «оттепели».

Отказ от самой идеи «оттепели» и возвращение к государственному авторитаризму в СССР в 1950-60-е гг. наиболее ярко иллюстрируют взаимоотношения власти с религиозными организациями. Период «оттепели» отмечен антирелигиозными акциями, которые по своим масштабам и накалу напоминали гонения на религию в 1920-30-х гг. за исключением методов репрессивного воздействия на духовенство и верующих, которые при Н.С. Хрущеве применялись значительно реже и в более цивилизованных формах.

Новый виток борьбы с религией, наблюдавшийся в 1950-х-60-х гг., постепенно назревал в послевоенное десятилетие. Борьба умонастроений в высших эшелонах власти и общественном сознании периодически проявляла себя в ряде мер государственного воздействия, направленных против Церкви, и рецидивах антирелигиозной пропаганды, наблюдавшихся в 1947-1948 гг. и 1954 гг.

К середине 1950-х гг. объективно вызрели предпосылки нового антирелигиозного наступления. К этому времени религиозный фактор стал играть важную роль в процессе возрождения национального самосознания, значительно увеличилось в стране количество верующих и религиозных организаций, активно набиравших свой социально - экономический и внешнеполитический потенциал Алексеев В.А. Иллюзии и догмы: Взаимоотношения советского государства и религии. - М.: Политиздат, 1991. С.90.

Несовместимость «оттепели» с религиозным возрождением была продиктована антисталинской направленностью внутренней политики государства. С точки зрения Н.С. Хрущева и молодой плеяды партийно-государственных деятелей борьба с религией занимала важное место в процессе ликвидации сталинских отступлений от ленинских принципов общественного и государственного развития.

Решающим фактором изменения религиозной политики государства стала политическая установка на строительство в СССР коммунистического общества, превратившаяся в грандиозную иллюзию периода «оттепели». Утопическая коммунистическая идея находилась в двойном противоречии с религией в СССР.

С одной стороны - на мировоззренческом уровне она сама претендовала на роль псевдорелигии без Бога для советских людей, обеспечивающей ее материализацию в идеальном общественном устройстве и материальном изобилии.

С другой - она выдвигала собственную антропологию, реализуемую в создании человека нового типа, обладающего самодовлеющей высокой моралью при полном отрицании религиозно-нравственного фактора, вынесенного за рамки общественной нормы и зачисленного в ранг «пороков» и «предрассудков» Одинцов М.А. Хождение по мукам. 1954-1960 гг. // Наука и религия. - 1991. - № 7. С.39.

Ключевым моментом антирелигиозной компании 1958-1964 гг. стала «хрущевская церковная реформа», представлявшая перечень крупных мероприятий по целому ряду направлений, преследовавших цель максимального ограничения влияния Русской Православной Церкви в обществе и постепенное планомерное сокращение церковных институтов: отделов, епархий, приходов, монастырей, духовных учебных заведений Власть и общество: История и современность. Материалы научно-практической конференции./ Сост. А.А.Фоминых. - Киров: Кировская обл. типография, 1998. С.186.

Попытка «реформировать» Церковь в интересах государства соответствует общему стилю периода управления Н.С. Хрущева и его администрации, вогнавших советское государство в штопор радикальных, теоретически неоправданных и опасных реформ.

Однако термин «церковная реформа», фигурирующий в документах государственных структур, ответственных за формирование и проведение религиозной политики, может считаться условным, своеобразным кодовым названием программы действий, так как с практической точки зрения не имеет позитивного содержания. «Хрущевская церковная реформа» отнюдь не была планом улучшения функционирования структур Московской Патриархии, а изощренным, хорошо спланированным методом церковной ликвидации.

Главной новацией приходской жизни пятнадцати послевоенных лет (1945-1960 гг.) стало возвращение духовенству ведущей роли в руководстве приходом, что противоречило законодательству 1929 г. Доминирование авторитарного иерархического принципа в приходской жизни этого периода привело как к позитивным, так и негативным последствиям.

Приняв на себя предложенную государством инициативу, духовенство Русской Православной Церкви оказалось способным повести православный приход по пути возрождения. Однако успешное решение важных задач обновления церковного актива, предотвращение закрытия храмов, курса на максимально возможное развитие всех направлений приходской жизни в некоторых случаях омрачались проявлениями деспотизма и злоупотреблениями со стороны священников-настоятелей Чаусов А. И. Анализ некоторых современных негативных представлений о Церкви, сформированных в 50-х, 60-х годах ХХ в. в Советском Союзе // Вестник НовГУ (Новгородского Государственного Ун-та им. Ярослава Мудрого). 2008. № 49. С. 41-43.

Реформа приходского управления. Архиерейский Собор 1961 года

Перестройка церковного управления стала основным пунктом «хрущевской церковной реформы», согласно которой распоряжение всеми хозяйственными и финансовыми делами в церковных общинах передавалось от священника-настоятеля в руки выборных исполнительных органов. Роль священника ограничивалась исключительно богослужебными вопросами.

Операция по отстранению духовенства от реальной власти в приходах была произведена под давлением властей руками самого церковного руководства. Приходская реформа обрела церковно-юридическую силу благодаря вынужденным решениям органов высшей церковной власти. Изменения в порядке церковного управления были введены Постановлением Священного Синода от 18 апреля 1961 г. «О мерах по улучшению существующего строя приходской жизни» и получили утверждение в деяниях Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 1961 г. Таким образом система церковного управления была формально приведена в соответствие с действующим законодательством 1929 г.

Все принятые в 1961 г. церковно-правовые акты никогда не были инициативой самой Русской Православной Церкви и принимались под ультимативным давлением Совета по делам Русской Православной Церкви.

Реализация приходской реформы 1961-1964 гг.

Приходская реформа, получившая санкцию Священного Синода и Архиерейского Собора, осуществлялась в течение 1961-1962 гг. В этот период был полностью завершен переход власти от священников-настоятелей к представителям религиозных общин, их исполнительным органам во главе со старостами.

Отстранение настоятелей от предоставленной им церковными канонами иерархической власти и финансово-хозяйственной деятельности приходской общины превращало священника из руководителя, стержня приходской жизни, в наемника, оттесненного на ее периферию. Лишившись возможности управлять и контролировать жизнь прихода, духовенство более не могло принимать полноценное участие в какой-либо приходской деятельности, кроме богослужебной, поэтому закономерно теряло прежний авторитет и влияние на свою паству Ануфриев Л., Кобецкий В. Религиозность и атеизм (Социологические очерки). - Одесса, 1974. С.66.

Процесс отстранения духовенства от финансово-хозяйственной деятельности сопровождался новой волной ротации приходского актива, выведением из состава органов приходского управления (двадцаток и церковно-приходских советов) преданных Церкви людей, место которых занимали ставленники местных органов власти и уполномоченные.

Подбор новых кадров церковного управления преследовал цель разрушения религиозных общин изнутри и установления полного контроля над их деятельностью.

Приходские советы и двадцатки нового созыва не представляли собой работоспособного организма, вобрав в свои ряды в основной массе малограмотных, некомпетентных, престарелых людей, полностью подчиненных авторитету органов государственной власти.

Приходская реформа привела к сугубо негативным результатам. Ее следствием стало установление над приходами и епархиями диктатуры уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви и местных государственных органов власти - исполкомов. Обострились внутрицерковные противоречия между мирянами и священниками, которые оказались в унизительном положении наемников у церковных общин Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. - М.: Республика, 1995. - 511 с. С.91.

Предоставление приходским общинам небывалой степени свободы от власти правящих епископов, в особенности в финансово-хозяйственной сфере, привело к дестабилизации и серьезному ослаблению вертикали церковной власти. Резкое сокращение отчислений приходов на епархиальные нужды подорвало материальную базу епархиальных управлений и Московской Патриархии.

Приходская реформа, хотя и вызвала недовольство епископата и духовенства, в целом на Урале протекала достаточно спокойно, благодаря санкции органов высшей церковной власти - Священного Синода и Архиерейского Собора Русской Православной Церкви. Попытки уральского духовенства вести борьбу за сохранение своего положения в общинах были единичными явлениями и существенно не влияли на общий ход проводимых мероприятий.

Приходская реформа оказалась мощным инструментом антирелигиозной политики гражданской власти. Она создала необходимые условия для нанесения новых ударов по Церкви. Прямым следствием проведенных организационных мероприятий стало ослабление финансово-хозяйственного потенциала приходов и епархий, управленческая децентрализация церковных структур, массовое закрытие храмов, сокращение церковного актива и обслуживающего персонала церквей.

Последствия хрущевской приходской реформы (1964-1988 гг.)

Отставка Н.С. Хрущева в октябре 1964 г. и последовавшие за ней некоторые позитивные перемены в сфере государственно-церковных отношений не привели к существенным изменениям во внутренней жизни Русской Православной Церкви. Порядок функционирования приходов, установленный Поместным Собором 1961 г., оставался неизменным.

«Хрущевская церковная реформа» вызвала негативную реакцию в церковных кругах, став причиной возникновения церковного сопротивления. «Обращение» группы десяти иерархов во главе с архиепископом Ермогеном (Голубевым) на имя Патриарха Московского и всея Руси Алексия I (1964 г.), «Открытое письмо» московских священников Николая Эшлимана и Глеба Якунина (1965 г.), отражали мнение большинства представителей епископата и духовенства относительно необходимости освобождения Русской Православной Церкви из - под жесткой опеки государства, ставшей результатом антиканонической перестройки церковного управления.

Негативные оценки «церковной реформы», хотя и тенденциозного характера, ставшие следствием усиления в 60-70-е гг. на Западе антикоммунистической и антисоветской пропаганды, регулярно звучали в зарубежной прессе.

Унизительное, полностью контролируемое властью положение Русской Православной Церкви в СССР, неоднократно вызывало протесты деятелей науки и культуры, как за рубежом, так и Советском Союзе. Призыв к церковной власти предпринять решительные усилия к освобождению из-под жесткой опеки государства стал лейтмотивом «Великопостного письма» Патриарху Пимену писателя А.И. Солженицына (1966 г.). В 1970-е гг. с требованием свободы совести в СССР выступали советские ученые: математик И. Шафаревич, физик А. Сахаров, другие представители церковной и светской общественности Шахнович М.М. Отечественное религиоведение 20-80-х годов ХХ века: От какого наследства мы отказываемся // Шахнович М.М. Очерки по истории религиоведения. - СПб., 2006. С. 186.

Попытки внутрицерковной оппозиции добиться от светской и церковной власти отмены положений приходской реформы не привели к желаемым результатам. Вопреки ожиданиям Постановления Архиерейского собора 1961 г. получили подтверждение в деяниях Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 г.

Как и прежние Соборы Русской Православной Церкви советской эпохи, Поместный Собор 1971 г. проходил под полным контролем гражданской власти и изначально не предусматривал свободного волеизъявления его участников относительно назревших в Церкви проблем.

Письменные заявления оппозиционных иерархов и присутствие на Соборе епископов заграничных епархий, в том числе архиепископа Брюссельского Василия (Кривошеина), открыто выступившего на Предсоборной комиссии за отмену приходской реформы, внесло интригу в ход заседаний Собора. Однако подавляющее число епископата Русской Православной Церкви отказалось открыто поддержать усилия оппозиции. В результате оказанного гражданской властью влияния на решения Поместного Собора положения приходской реформы сохранили свое действие на неограниченный срок.

Смерть Сталина вызвала глубокие перемены в жизни РПЦ. Из лагерей начали выпускать священнослуж, вначале по амнистии , потом по реабилитации . В 1957 г. возобновилось богослуж. в Троицк. соборе Александро-Невской Лавры. В сер. 50-х г. был значит. увеличен прием во всех существовавших тогда 8 дух. семинариях. Большим событием церковной жизни явилось предпринятое в 1956 г., впервые после восстановления Патриаршества, издание Библии на русском языке. Вышел отдельным изданием Новый Завет. В 50-е годы продолжало расти число молящихся в православных храмах. Городские храмы были переполнены. В воскресные и праздничные дни число причастников доходило до нескольких сот, в Великий пост в московских храмах причащалось по 15-20 тыс. чел-к. Но решительное больш-во прихожан составляли женщины пожилые и те, чья молодость пришлась на войну. Среди верующих преобладали люди малообразованные, но связь с Церковью сохраняла и часть старой интеллигенции. Новая интеллигенция, образов. в советских вузах, в 50-е годы, почти вся вне Ц-ви. В 1957 г. РПЦ располагала в пределах СССР 73 епархиями, 69 муж. и жен. мон-рями, в осн-м на западе страны: Украина, Белоруссия и Прибалтика. Во 2-й пол. 50-х годов совершаются посвящения новых епископов. Причем происходила смена поколений в епископате. Уходили архиереи, рукополож. дореволюции и в 20-30-е гг., уходили и хиротонисан. из вдовых протоиереев. Им на смену приходило новое поколение, сформировавш. в советское время. В идеологич. обстановке 1958 г. появилась политическая программа Н.С.Хрущева, которая, кроме прочего, включала в себя и борьбу за «преодоление религиозных пережитков капитализма» в сознании советских людей. В печати усилились нападки на Христианство. Впервые после эпохи «Воинствующего Безбожника» в газетах и журналах антирелигиозные статьи. Ожесточилось давление на РПЦ, объединявшую большую часть верующего населения страны. В антирелиг. кампанию вовлечены ренегаты. В 1958 г. вышла атеистическ. брошюра, бывш. преподавателя Одесской семинарии Е.Дулуманом; в печати появились заявления ех-протоиереев П.Дарманского, А.Спасского и Черткова об отречении от Бога. 5 дек. 1959 г. «Правда» опубликовала статью проф-ра ЛДА А. Осипова, запрещ. в священнослужении за второй брак, котор. он публично похулил Бога и Церковь. После статьи в «Правде» начались его гастроли по стране. Выход. его атеистические статьи и брошюры. 30 дек. 1959 г. Свящ. Синод под председ-м патр. Алексия постановил: свящ-телей, публично хуливших Бога, считать изверж. из сана и лишен-ми церковного общения и отлучить от Ц-ви. Началось закрытие церквей, по настоянию обществ-х организаций. Выступая на Конференции советск. общественности за разоружение 16 февр. 1960 г., Патр. Алексий (Симанский) пытался защитить Церковь от несправедливых нападок. Речь Патриарха не оградила Ц-вь, но, опубликованная в «Журнале Московск. Патриархии», она укрепила дух тысяч верных служителей, смущенных гонениями. 21 февр. 1960 г. был уволен с поста Председателя Совета по делам РПЦ Г. Г.Карпов. Его преемником стал В.А. Куроедов. С 1961 г. борьба с религией стала центр-й идеологическ. задачей партийной верхушкой. Это звучало в отчетном докладе Н. С. Хрущева на 22 съезде КПСС, в разъяснениях ведущ. партийного идеолога Суслова, в тезисе Ильичева на июньск. пленуме ЦК КПСС 1963 г. о том, что религия является главным и единствен. легально существующим в стране идеологич. врагом марксизма. В декабре 1965 г., Совет по делам РПЦ соединен с Советом по делам религиозных культов. Новое учреждение, возглавл. В.А.Куроедовым, названо «Совет по делам религий при СовМине СССР». Особенно пострадали Белоруссия, Украина, Молдавия. По стране за время хрущевских гонений закрыта почти половина приходов. Киево-Печерская Лавра закрыта в 1963 г. под предлогом реставрации и ремонта. Пытались закрыть и Почаевскую Успенскую Лавру, но насельники во главе с настоятелем сумели ее отстоять. В 1959 г. РПЦ насчитывала около 14 тыс. приходов, в 1961 г. сократилось до 8 тыс. приходов (к 1966 г. сохранилось 7523 прихода). Соответственно уменьшилось и число служащих священников и диаконов. К 1961 г. оставалось лишь 8252 священника и 809 диаконов; к 1967 г. – 6694 священника и 653 диакона. Сокращался прием в духовную семинарию. В конце концов 5 семинарий: Ставропольская, Саратовская, Киевская, Луцкая, Жировицкая – были закрыты. В 1959 г. РПЦ имела 47 монастырей, а к середине 1960-х гг. осталось только 16; число монашествующих сократилось к этому времени с 3 тыс. до примерно 1,5 тысяч. Сократилось и число епископов РПЦ; многими епархиями стали управлять архиереи, занимавшие соседние кафедры. Решительное отличие хрущевских гонений от тех, которые обрушились на Церковь в 20-е и 30-е годы, заключалось, в том, что они прошли без кровопролития и почти без арестов. Под суд было отдано, правда, несколько священнослужителей (из них 2 архиерея, активно сопротивлявшиеся: архиепископ Казанский Иов (Кресович) – 3 года, архиепископ Черниговский Андрей (Сухенко) – приговорен к 8 годам, освобожден досрочно), которые обвинялись, как правило, в финансовых преступлениях, чаще всего связанных с неуплатой или недоплатой налогов. Священники, лишенные возможности совершать богослужение из-за закрытия приходов, увольнялись за штат или на покой. Большинство среди них составляли лица пожилого возраста. Некоторые из священников среднего и младшего возраста уходили на светскую службу. Хотя и редко, но все-таки среди них оказывались и ренегаты, которые, в отличие от первых вероотступников конца 50-х годов, чьи действия получили огласку на всю страну, довольствовались обыкновенно выступлениями в местной печати.

АНТИРЕЛИГИОЗНЫЕ КАМПАНИИ, комплекс мероприятий советской власти в 1917 - конце 1930-х гг., направленный на устранение церкви из сфер гражданской и государственной жизни и прекращение деятельности всех конфессий.

В 1917-18 гг. первыми декретами советской власти был осуществлен ряд мер, направленный на отделение церкви от государства. Хотя эти меры были направлены в первую очередь против Русской православной церкви (число немцев, исповедовавших православие было крайне невелико), ими оказались затронуты все конфессии, существовавшие на территории бывшей Российской империи, в т. ч. вероисповедания, считавшиеся традиционно «немецкими»: и его направления, такие как , меннонитство (см. ), адвентизм (см. ) и др., а также Римско-католическая церковь, к которой принадлежало ок. 25% российских немцев. Согласно Декрету о земле (от 26 октября 1917) монастырские и церковные земли объявлялись всенародным достоянием. Декретами ВЦИК и Совнаркома «О расторжении брака» (16 декабря 1917) и «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» (18 декабря 1917) церковный брак, наряду с обязательным гражданским, признавался частным делом брачующихся, регистрационные книги браков, рождений и смерти по обрядам каких бы то ни было вероисповедных культов передавались в городские, уездные и волостные земские управы, дела о расторжении браков, проводящиеся в духовных консисториях различных исповеданий, подлежали передаче в местные окружные суды. Приходам было запрещено вести церковные записи на немецком языке.

Декретом «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» религия провозглашалась частным делом каждого гражданина, церковь отделялась от государства (ст. 1), что подразумевало: исключение из всех официальных актов всякого указания на религиозную принадлежность или непринадлежность граждан; обеспечение «свободного исполнения религиозных обрядов... постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательством на права граждан и Советской Республики» (ст. 5); отмена религиозной клятвы или присяги (ст. 7); ведение актов гражданского состояния исключительно гражданской властью (ст. 8); отделение школы от церкви (запрет на преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях); подчинение всех церковных и религиозных обществ общим положениям о частных обществах и союзах (ст. 10); лишение церковных и религиозных обществ права владеть собственностью, отсутствие у них прав юридического лица (ст. 12); все имущества существовавших в России церковных и религиозных обществ объявлялись народным достоянием, здания и предметы культа отдавались в бесплатное пользование религиозных обществ по постановлениям местной и центральной государственной власти (ст. 13).

Приходские школы и гимназии были подчинены Наркомату просвещения, в результате чего только Евангелическо-лютеранская церковь лишилась св. 1 тыс. церковных школ. Издательства, типографии, благотворительные учреждения (школы для глухонемых, дома престарелых, дома сирот и т. п.) перешли в ведение советских органов власти. Одновременно были конфискованы банковские вложения религиозных обществ. Постановлением СНК от 30 марта 1918 г. кредиты специальных средств (т. н. церковные суммы) были закрыты, а суммы зачислены в казну. Принцип отделения церкви от государства был закреплен в Конституции РСФСР (принята 5-м Всероссийским съездом советов 10 июля 1918), монахи и духовные служители церквей и религиозных культов лишались избирательных прав (разд. 4, гл. 13, ст. 65).

Однако на практике все конфессии испытывали противоправное вмешательство со стороны государства. Делами религиозных организаций в разные годы занимались следующие органы власти Советского государства: Ликвидационный отдел по проведению в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (1918-24) и Отдел культа (1923-24) при Народном комиссариате юстиции; в 1921-38 гг.- органы ВЦИК: Секретариат по делам культов при председателе ВЦИК (1924-29), Постоянная комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК (1929-34), Постоянная комиссия по культовым вопросам при Президиуме ВЦИК (1934-38), а также Специальный церковный отдел в НКВД (1938-43).

В середине 1918 г. начались массовые гонения против религиозных организаций, сопровождавшиеся антирелигиозной пропагандой в печати: проводились описи и конфискации церковных имуществ, закрывались духовные учебные заведения, начались показательные суды и расстрелы духовенства. В 1919 г. был арестован архиепископ Могилевской католической епархии барон фон Ропп, находясь в тюрьме, покончил жизнь самоубийством генерал-суперинтендент Московской евангелическо-лютеранской консистории П. Виллигероде. Согласно распоряжению Наркомата юстиции церковно-приходские советы обязывались сообщать в государственные органы власти все сведения о лицах, над которыми совершались религиозные обряды; протестантские и католические священнослужители должны были сообщать сведения о конфирмантах; срок предконфирмационного обучения молодежи сокращался.

А. к. вызвала многочисленные протесты со стороны международных религиозных организаций. 24 марта 1918 г. нарком Иностранных дел Г. В. Чичерин направил кардиналу Каспари (в ответ на его телеграмму от 12 марта 1919) сведения об арестованных католиках, однако заявил об отсутствии гонений на церковь в РСФСР. Осенью 1918 г. руководство Евангелическо-лютеранской церкви направило в СНК РСФСР ряд обращений с ходатайством о приостановке проведения в жизнь Декрета об отделении церкви от государства, ссылаясь на условия Брестского мира. С аналогичной просьбой к советскому правительству обратилась Римско-католическая церковь. В 1919 г. руководство Римско-католической церкви в РСФСР направило властям меморандум («Историческая записка об отделении церкви от государства в большевистской России»), в котором были подвергнуты критике основы советского законодательства о религии и церкви. (Данный документ послужил одним из доказательств обвинения при рассмотрении Коллегией Верховного суда 21-26 марта 1923 г. дела о контрреволюционной организации петроградского духовенства).

Согласно «Правилам о еженедельном выходном дне и о наименовании и количестве других праздников» (опубликованным в «Известиях ВЦИК» 5 декабря 1918) число религиозных праздников было ограничено десятью в год. Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 9 февраля 1925 г. число нерабочих религиозных дней сокращено до 8-ми, с 1929 введен запрет на их празднование. Духовные лица привлекались к всеобщей трудовой повинности, переносилось время проведения богослужения при совпадении его со временем общественно-полезных работ (разъяснение 5-го Отдела Наркомюста от 8 апреля 1920). Служители культа, как имеющие «нетрудовой заработок» и занимающиеся «непроизводительным трудом», не могли пользоваться «полными гражданскими правами» (разъяснение 5-го Отдела Наркомюста от 14 апреля 1920). Именно в 1918-20 эмигрировала большая часть немецких священнослужителей.

С началом в 1921 г. голода в Поволжье религиозными организациями страны была организована помощь голодающему населению, несмотря на это церкви подверглись насильственному изъятию имущества под предлогом сокрытия ценностей в период борьбы с голодом (Декрет ВЦИК «Об изъятии церковных ценностей на нужды голодающих» от 23 февраля 1922). Итогом кампании стало ослабление экономического положения церкви.

Новый виток А. к. последовал в январе - марте 1923 г.: «Методы, формы, тактика антирелигиозной работы определяются всей совокупностью боевой обстановки... Необходима решительная борьба «против попа», называется ли он пастором, раввином, патриархом, муллой или папой...» (И. И. Скворцов-Степанов). Последовало широкое развертывание антирелигиозной пропаганды в периодической печати, массовый выпуск антирелигиозных брошюр (св. 25 названий), нарушение богослужений, инсценировка богохульных судебных процессов.

21-26 марта 1923 г. в Москве состоялся показательный судебный процесс над главой Римско-католической церкви в СССР архиепископом Яном Цепляком и 13 католическими священниками по делу о церковных ценностях и контрреволюционной пропаганде (прелат Буткевич и Цепляк приговорены к расстрелу, последний, благодаря вмешательству международных религиозных и общественных организаций, в апреле 1924 выслан в Польшу). В апреле 1923 г. в газете «Правда» (по поводу процесса католического духовенства) была опубликована статья о необходимости вынести приговор над папой Римским, которая послужила началом кампании по инсценировке (на комсомольских «красных пасхах», в пролетарских клубах) суда над папой Римским.

В результате гонений число католических и лютеранских священнослужителей к середине 1920-х гг. сократилось более чем в 2 раза. В 1924 г. осталось ок. 80 (из 200) лютеранских пасторов немецкой национальности.

В апреле - июле 1923 г. все религиозные общества обязали пройти перерегистрацию в губернских или областных исполкомах (Инструкция о порядке регистрации религиозных обществ от 27 апреля 1923 по реализации постановления ВЦИК от 3 августа 1922). Циркуляром ВЦИК № 206/16 от 8 августа 1923 г. духовенству было отказано в праве быть членами профсоюзов и жилтовариществ; на священнослужителей не распространялось социальное страхование, они не могли вступать в ряды ВКП(б) (Постановление СНК от 21 января 1921), получать пенсию по старости, их дети не допускались к обучению в высших учебных заведениях.

Органами советской власти поддерживались разного рода оппозиционные течения в среде той или иной конфессии (см., например, ).

Постановлением ВЦИК и СНК СССР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях» функции церкви ограничены «удовлетворением религиозных потребностей верующих в молитвенном здании»; без разрешения властей религиозным объединениям запрещалось проводить общие собрания (ст. 12), созывать съезды и совещания (ст. 20), издавать религиозную литературу, организовывать кассы взаимопомощи и заниматься благотворительностью (ст. 17). Вслед за тем на 14-м Всероссийском съезде Советов (май 1929) была изменена ст. 4 Конституции РСФСР, гарантировавшая ранее «свободу религиозной и антирелигиозной пропаганды», а отныне - «свободу религиозных исповеданий и антирелигиозную пропаганду». Основные задачи по борьбе с религией были определены на 2-м Съезде воинствующих безбожников (июнь 1929). В 1929-30 гг. по стране прокатилась волна арестов и осуждений священнослужителей всех конфессий (по официальным данным, направленным М. М. Литвиновым в Министерство иностранных дел Германии, в 1931 г. в СССР в лагерях особого назначения находилось 32 евангелическо-лютеранских и 33 католических священнослужителя немецкой национальности; германская сторона внесла в список еще 32 фамилии). С лета 1929 г. приобрело массовый характер закрытие храмов и молитвенных домов, а также религиозных изданий (например, журнал Евангелическо-лютеранской церкви «Наша Церковь» и др.), духовных учебных заведений (лишена здания Евангелическо-лютеранская семинария при церкви Св. Анны в Ленинграде, к началу 1930 большинство ее студентов и преподавателей подвергнуты административной высылке, а в 1935 семинария закрыта). Рядом постановлений и циркуляров органов партийной и советской власти продолжалось ограничение деятельности духовенства. Постановлением Президиума ЦИК СССР (декабрь 1929) «О регулировании колокольного звона в церквах» был ограничен, а в ряде мест запрещен колокольный звон, началось снятие колоколов с церквей. Храмы перестраивались под склады, гаражи или просто отдавались на слом, как не соответствующие требованиям социалистической архитектуры. В марте 1931 г. Наркомат юстиции издал постановление, которым разрешил изъятие из церквей дефицитного строительного материала.

Религиозные гонения в СССР вызвали в 1930 г. протесты международных церковных организаций. В феврале 1930 г. председатель СНК А. И. Рыков в ответ на письмо папы Римского Пия XI направил послание генеральному викарию, в котором официально опроверг наличие религиозных преследований в СССР.

В мае 1932 г. было объявлено о проведении «безбожной пятилетки»: согласно планам правительства к 1 мая 1937 г. «имя Бога должно быть забыто» на всей территории СССР. С 1933 г. духовенство фактически было поставлено перед необходимостью действовать нелегально (странствующие священники, организация молитвенных собраний в частных домах и т. п.). В 1937 антирелигиозные кампании возглавлял нарком внутренних дел Н. И. Ежов. Последовали массовые аресты духовенства и закрытие последних храмов. В 1917-37 гг. было закрыто ок. 1200 церквей и молитвенных домов Евангелическо-лютеранской церкви, более 4200 католических церквей (например, на Украине осталось 3% дореволюционного числа храмов). Из 350 лютеранских пасторов более 130 были арестованы, из них ок. 40 расстреляны или умерли в заключении; св. 100 чел. эмигрировали. К концу 30-х гг. Евагелическо-лютеранская и Римско-католическая церкви в СССР прекратили свое существование; были ликвидированы также руководящие органы меннонитов, баптистов и других протестантских направлений. Официально перестали именоваться верующими ок. 1 млн. немцев-лютеран (1923) и ок. 11 млн. католиков. Возрождение церковных общин у российских немцев началось лишь во 2-й половине 1950-х гг.

Лит. : Персиц М. М., Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР, М., 1958; Валентинов А., Религия и церковь в СССР, М, 1960; Александров Ю. А., Декрет о свободе совести, М., 1963; Шахнович М. И., Коммунизм и религия, Л., 1966; Алексеев В. А., Иллюзии и догмы, М.,1991;Одинцов М.И., Государство и церковь 1917-1938, М., 1991; Evangelische Christen in der Sowjetunion, Berlin, Moskau, 1947; Gutsсhe W., Religion und Evangelium in Sowjetrußland zwischen zwei Weltkriegen 1917-1944, Kassel, 1959; Maurer H., Die evangelisch-lutherische Kirche in der Sowjetunion 1917-1937, в кн.: Kirche im Osten, Bd. 2, Stuttgart, 1959; Kahle W., Geschichte der evangelisch-lutherischen Gemeinden in der Sowjetunion. 1917-1938, Leiden, 1974; Gabriel A., Geschichte der Kirche Osteuropas im 20. Jahrhundert, Paderborn-München-Wien-Zürich, 1992; Stricker G., Religion in Rußland. Darstellung und Daten zu Geschichte und Gegenwart, Gütersloh, 1993; Das Gute behaltet. Kirchen und religiöse Gemeinschaften in der Sowjetunion und ihren Nachfolgestaaten. Herausgegeben von H.-J Diedrich, G. Stricker, H. Tschörner, Erlangen, 1996.

О. Лиценбергер (Саратов).

Хрущёвская антирелигио́зная кампа́ния (хрущёвские гонения на религию , хрущёвские гонения на Церковь ) - период обострения борьбы с религией в СССР , пик которого пришёлся на 1958-1964 годы. Названа по имени руководителя страны того периода - Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущёва , которому приписывается публичное обещание к концу семилетки , то есть к 1965 году (в некоторых источниках - к 1975 году, к 1980 году), «показать последнего попа по телевизору» .

Многие исследователи и религиозные деятели сходятся во мнении, что хрущёвская кампания стала наиболее тяжёлым временем для религиозных организаций СССР после Великой Отечественной войны .

Американский историк Вальтер Заватски предположил, что одной из причин начала кампании стала борьба Хрущёва за власть. На фоне разоблачения культа личности Сталина и провозглашённого после смерти Сталина коллективного руководства страной, Хрущёв постепенно отодвинул от власти своих конкурентов, перешёл к единоличному правлению и начал насаждать собственный культ личности . При этом, как писал Заватски, «если Сталин держался сдержанно и молчаливо, то Хрущёва его неуёмная натура вынуждала „фонтанировать“» все годы единоличного управления страной, вплоть до самого момента его смещения с поста руководителя Советского государства .

Вторая причина, о которой пишет ряд исследователей , носила идеологический характер - к концу 1950-х годов Хрущёв начал вынашивать планы о планомерном переходе от социализма к коммунизму, в рамках которого религии уже не было места в новом, коммунистическом обществе: «Он был убеждённым коммунистом, и именно его преданностью коммунистической идеологии объясняются не только перегибы в образовательной и сельскохозяйственной политике, за которые Хрущёву сильно досталось, но и совершенно неоправданная с точки зрения политики атака на религию… религия превращалась в ненужный балласт и чрезвычайно удобного козла отпущения», - писал Заватски .

Историки выделяют несколько особенностей, характерных именно для этой кампании.

Сущность нового политического курса была определена в третьей Программе КПСС , принятой в 1961 году. Здесь религия названа «пережитками капитализма в сознании и поведении людей», а борьба против этих пережитков - «составной частью работы [КПСС] по коммунистическому воспитанию» .

По мнению историка Елены Панич, ключевым в новой Программе КПСС стало слово «воспитание». Оно означало, что теперь партия намерена осуществлять не диктатуру пролетариата , а воспитывать достойных членов социалистического (а в перспективе - коммунистического) общества . Прописанный в этой же Программе КПСС «моральный кодекс строителя коммунизма » предусматривал, что члены социалистического общества должны сочетать в себе «духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство».

Второй особенностью кампании стал её небывалый размах. Борьба с религией велась силами не только правоохранительной системы, но и партийных и советских органов власти, руководства и коллективов предприятий, профсоюзов, комсомола, общественных организаций. «Эта тотальность гонений должна была создать для верующих атмосферу отвержения, культурной изоляции, в которой они чувствовали бы себя гражданами второго сорта, изгоями общества, недостойными вместе со всем народом войти в светлое будущее. Одна советская поэтесса писала в те годы: „Молиться можешь ты свободно, но так, чтоб слышал Бог один“», - отметил историк Владимир Степанов .

Третьей отличительной чертой кампании была её направленность. По мнению историка Татьяны Никольской, эта кампания велась против всех религий и конфессий СССР, однако в то же время она носила ярко выраженный антисектантский характер. Так, если в 1930-е годы термины «церковники» и «сектанты» звучали одинаково негативно, то теперь слово «сектанты» звучало особенно ругательно. Именно им было посвящено значительное количество антирелигиозных публикаций в СМИ, литературных произведений и кинофильмов . Председатель Совета по делам религиозных культов при Совете министров СССР Алексей Пузин в закрытом докладе в 1964 году отмечал, что главным образом «сектанты» незаконно привлекались к судебной ответственности .

Ленинградский уполномоченный Совета по делам религиозных культов Н. М. Васильев в 1965 году констатировал сложившийся стереотип: «» .

7 июля 1954 года вышло постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах её улучшения». В нём отмечалось оживление деятельности «церкви и различных религиозных сект» и рост числа граждан, отправляющих религиозные обряды. В связи с этим партийным, комсомольским организациям, Министерству просвещения и профсоюзам предписывалось проводить антирелигиозную работу «систематически, со всей настойчивостью, методом убеждения, терпеливого разъяснения и индивидуального подхода к верующим людям» .

Однако на тот момент руководство страной было все ещё коллективным, и спустя четыре месяца (10 ноября 1954 года) было принято новое постановление «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения» . Оно осуждало использование клеветы, оскорблений, административного вмешательства в деятельность религиозных организаций, «вместо развёртывания систематической кропотливой работы по пропаганде естественнонаучных знаний и идейной борьбы с религией» .

В итоге широкомасштабные гонения так и не начались. По мнению историка Дмитрия Поспеловского , «период 1955-1957 годов можно считать самым „либеральным“ для верующих после 1947 года» .

В полной мере антирелигиозная кампания началась после XX съезда КПСС , когда власть Хрущёва укрепилась. Началом кампании можно считать выход секретного постановления ЦК КПСС «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам „О недостатках научно-атеистической пропаганды“» от 4 октября 1958 года. Оно обязывало партийные, комсомольские и общественные организации развернуть пропагандистское наступление на «религиозные пережитки».

Центральные органы религиозных организаций в СССР были близки к ликвидации вследствие репрессий 1930-х годов . Однако в ходе Великой Отечественной войны политика Иосифа Сталина по отношению к религии смягчилась: в 1943 году по инициативе Сталина был проведён Архиерейский собор Русской православной церкви , который избрал митрополита Сергия на Патриарший престол, а в 1944 году создан Всесоюзный совет евангельских христиан-баптистов - орган, руководящий объединёнными евангельскими христианами и баптистами (к которым позже была присоединена часть пятидесятников). Возобновилась также деятельность Всесоюзного совета адвентистов седьмого дня (который, впрочем, в 1960 году был распущен) .

Легальные религиозные лидеры оказались в сложном положении: будучи людьми верующими, они были вынуждены всё время балансировать между интересами верующих и политической линией атеистического государства. С одной стороны, наличие централизованного руководства позволяло конфессиям существовать легально, что в агрессивной среде само по себе много значило. С другой стороны, стремясь и дальше оставаться легальными, они были вынуждены искать компромисса, порой заходя слишком далеко.

После начала кампании, на протяжении 1959 года, патриарх Алексий I пытался добиться аудиенции Хрущёва, но безрезультатно . Встречаться ему приходилось с председателем Совета по делам РПЦ Георгием Карповым и его преемником Владимиром Куроедовым .

В 1960 году Куроедов провёл операцию по отстранению от всех занимаемых постов второго лица Московской патриархии митрополита Крутицкого и Коломенского Николая , который отказался безропотно сотрудничать с властями в их мероприятиях по «ограничению религиозной деятельности».

В 1961 году под давлением Куроедова Патриарх ограничил роль настоятелей в приходах чисто богослужебно-пастырскими обязанностями, передав все хозяйственно-финансовые функции исполнительным органам религиозной общины (прихода), то есть приходскому совету и старосте , которые фактически назначались органами государственной власти. Чтобы получить «единогласное одобрение» этих антиканонических новшеств со стороны епископата, Патриарх помог Куроедову созвать архиереев в Троице-Сергиеву лавру 18 июля 1961 года и под предлогом участия в богослужениях провёл там организованный в глубокой тайне Архиерейский собор . Попытка отдельных архиереев во главе с архиепископом Ермогеном (Голубевым) добиться их отмены в 1965 году, после смещения Хрущёва, была пресечена властями.

Давление оказывалось и на другие христианские конфессии. Так, в декабре 1959 года на Пленуме ВСЕХБ «в обстановке давления со стороны внешних» были приняты «Положение о Союзе евангельских христиан-баптистов в СССР» и «Инструктивное письмо старшим пресвитерам ВСЕХБ». Там рекомендовалось ограничить допуск к крещению молодёжи до 30 лет, не приводить на богослужения детей, «изжить» выступления приезжих проповедников, домашние собрания, поездки в другие общины, помощь нуждающимся и даже декламацию стихов. От пресвитеров требовалось «сдерживать нездоровые миссионерские проявления» (то есть фактически не проповедовать неверующим) и «строго соблюдать законодательство о культах» (то есть нести скорее юридическую, чем духовную работу) . Эти требования шли вразрез с вероучением и убеждениями евангельских христиан-баптистов . Недовольство в общинах этими документами, вкупе с общим недовольством методами хрущёвской антирелигиозной кампании, повлекло за собой неожиданные и крайне нежелательные как для государства, так и для руководителей ВСЕХБ последствия в виде создания нелегального оппозиционного Совета церквей ЕХБ .

«Правда о сектантах», «Кому служит „слово божье“», «Мой разрыв с сектантами-трясунами» - «антисектантские» книги, изданные Приморским книгоиздательством в 1958-1959 года в рамках хрущёвской антирелигиозной кампании

До Великой Отечественной войны главным органом антирелигиозной пропаганды был Союз воинствующих безбожников , однако во время войны он приостановил свою деятельность, а впоследствии его функции перешли к обществу «Знание» . Оно не было столь массовым. В компетенцию общества входила организация антирелигиозных лекций, обучение лекторов и подготовка методической литературы. Под эгидой общества выходил научно-популярный пропагандистский журнал «Наука и религия ».

Однако основную роль в пропаганде играли не лекции, а произведения кино, литературы и вал антирелигиозных публикаций в СМИ. Советские писатели, кинематографисты, журналисты получили социальный заказ на выпуск антирелигиозных произведений .

В этот период появились повести «Чудотворная » и «Чрезвычайное» В. Ф. Тендрякова , «Грешница» Н. С. Евдокимова , «Тучи над Борском» С. Л. Лунгина и И. И. Нусинова , «Спасите наши души!» С. Л. Львова и другие .

По многим из них были сняты фильмы. Например, кинокартина «Тучи над Борском » стала культовым фильмом того времени, - несмотря на явные несуразности сюжета и незнание авторами объекта своего творчества (например, по ходу картины пятидесятники совершенно необъяснимо с точки зрения своего вероучения и просто здравого смысла пытаются распять главную героиню Ольгу).

Для публикаций СМИ того времени характерна была высокая эмоциональность, они больше были направлены не на доказательство истинности атеизма, а на возбуждение враждебности к верующим остальной части населения. В отношении верующих часто использовались такие эмоциональные эпитеты, как «мракобесы», «святоши», «фанатики» и т. д.

Важная роль в пропагандистской части кампании отводилась антирелигиозным выступлениям бывших священнослужителей и верующих, отрекшихся от Бога. Большой резонанс получило отречение от Бога профессора Ленинградской духовной академии РПЦ протоиерея А. А. Осипова в декабре 1959 года. Немало таких случаев было у протестантов. Газеты того времени часто печатали и перепечатывали подобные истории (статьи республиканских газет перепечатывали областные, областных - районные), многие из этих статей потом выпускались в отдельных печатных сборниках.

Некоторые из отрекшихся активно участвовали в кампании против своих бывших единоверцев: выступали свидетелями обвинения на судах против верующих, сочиняли антирелигиозную литературу. Так, А. А. Осипов до самой смерти продолжал писать антицерковные книги, и даже стал соавтором многократно издававшейся в СССР «Настольной книги атеиста » .

Мотивы выступлений против бывших единоверцев могли быть различны. По свидетельству Н. П. Горетого, пресвитера общины пятидесятников г. Находка, их местный «отреченец» Фёдор Мячин находился в конфликте со своей общиной из-за супружеской неверности. Работая шофёром, он совершил ДТП. И местный сотрудник КГБ пообещал ему освободить его от уголовной ответственности в обмен на «разоблачения изуверов-пятидесятников». Мячин согласился и стал автором книги «Мой разрыв с сектантами-трясунами» (см. иллюстрацию) .

Эксперт в области кинематографа Александр Фёдоров констатировал: «Максимально заточенные на прямое отражение политических решений „верхов“, советские антирелигиозные фильмы эпохи 1950-х - 1980-х годов выполняли предназначенные им „сверху“ функции: обвиняли церковь и верующих в разнообразных грехах и старались внушить широкой аудитории атеистические взгляды» . Характеризуя творческий уровень их создателей, Фёдоров отмечал: «Нельзя не признать, что выдающиеся мастера экрана в целом стремились дистанцироваться от антирелигиозной тематики. Атеистический госзаказ выполнялся в основном кинематографистами второго и третьего ряда» .

Отдельные эпизоды, высмеивающие и очерняющие «служителей культа», вкраплялись в фильмы, в целом далёкие от антирелигиозной тематики. Например, «Берегись автомобиля », «Королева бензоколонки » и другие .

Одним из главных направлений кампании стала ликвидация религиозных организаций на местах. Совет по делам Русской православной церкви и Совет по делам религиозных культов (в 1965 году объединённые в один Совет по делам религий) принимали меры к снятию с регистрации (и отказам в регистрации) религиозных общин, закрытию монастырей, храмов, домов молитвы, мечетей, синагог .

За время хрущёвской кампании было закрыто 10 000 (половина действовавших после войны) храмов Русской православной церкви (РПЦ) . Из действовавших в 1947 году восьми духовных семинарий РПЦ после хрущёвской кампании осталось только три (из них две - при академиях) . Были закрыты кафедральные соборы в Риге, Кишинёве, Полтаве, Виннице, Новгороде, Орле. Резко уменьшилось число городских и особенно сельских церквей, причём наибольший урон понесли Украина, Белоруссия и Молдавия. В 1963 году общее число православных приходов в СССР по сравнению с 1953 годом было сокращено более чем вдвое. В 1959 году РПЦ имела 63 монастыря и скита (из них 40 - на территории Украины, 14 в Молдавии, три - в Белоруссии, четыре - в республиках Прибалтики и два - в РСФСР ). К середине 1960-х годов осталось только 16 монастырей, число монашествующих, сохранивших монастырскую прописку, сократилось с 3000 до 1500. К 1961 году «регистрацию» (право совершать богослужения) имело 8252 священника и 809 дьяконов, к 1967 году священников оставалось 6694, дьяконов - 653 . Было сокращено и число епископов - ряд епархий на Украине (Днепропетровская, Сумская, Хмельницкая) и в Российской Федерации (Ижевская, Ульяновская, Челябинская) вынужденно перешли на положение «временно-управляемых» архиереями соседних епархий. Киевский и Ленинградский митрополиты были оставлены без викарных епископов. Украинский экзархат лишили возможности издавать журнал «Православний вісник», выходивший с 1946 года.

В ряде регионов у протестантов, несмотря на большое количество [ ] верующих, не было ни одной легальной общины (например, в Приморском крае). В результате общины вынужденно проводили богослужения нелегально. В это время распространилась практика проведения богослужений в лесах. Подыскивались и другие места, например, Владивостокская община евангельских христиан-баптистов на протяжении нескольких лет проводила богослужения - под открытым небом, на развалинах дома молитвы, который городские власти снесли и запрещали восстановить .

За время антирелигиозной кампании были снесены многие храмы, закрытые ещё до Великой Отечественной войны. Среди них немало ценных архитектурных памятников - Троицкий собор в Стрельне , церковь Спаса на Сенной и Греческая церковь на Греческой площади в Санкт-Петербурге, Воскресенский собор - старейшее здание Красноярска, Успенская церковь в Петровском в Московской области и другие . Одновременно шёл массовый снос храмов и домов молитвы, действовавших до начала кампании, но закрытых в период 1959-1964 годов, включая храм Преображения Господня в Преображенском в Москве, Казанскую церковь во Пскове .

Борьба с религией в значительной степени велась за счёт средств, изымаемых у самих религиозных организаций, поставленных под неослабный финансовый контроль. Значительную часть пожертвований верующих Богу приходы были вынуждены передавать в «Советский фонд мира » , который, фактически, превратился в «чёрную кассу» КПСС .

В октябре 1960 года был обновлён Уголовный кодекс РСФСР. В числе новаций было изменение статьи 142 («Нарушение законов об отделении церкви от государства»), наказание по которой было увеличено до трёх лет лишения свободы. Статья 227, карающая за создание группы (в том числе религиозной), «причиняющей вред здоровью» и посягающей на личность и права граждан, предусматривала до пяти лет лишения свободы. Учитывая накал страстей антирелигиозной кампании, эти статьи нередко трактовались слишком широко . В 1961-1964 годах по этим статьям были осуждены 806 верующих, при этом некоторые из них впоследствии были признаны невиновными - частично или полностью. Например, двое активистов общины пятидесятников города Мыски Кемеровской области , приговорённые к пяти годам в 1963 году, были освобождены в 1965 году. Пятеро адвентистов седьмого дня из Иркутской области , приговорённые в 1963 году к различным срокам, получили досрочное освобождение или полную реабилитацию .

Богослужение на развалинах дома молитвы, незаконно снесённого городскими властями в 1959 году

Нередко против верующих использовались обычные уголовные статьи. Например, во Владивостоке трое евангельских христиан-баптистов - Шестовской, Москвич и Ткаченко - были приговорены в 1963 году каждый к одному году реального лишения свободы за хулиганство. Когда их община на развалинах снесённого по распоряжению городской администрации дома молитвы проводила богослужение, то на крыше близлежащего сарая расположилась съёмочная группа местного телевидения, которая делала съёмки для очередного «антисектантского» фильма. Трое верующих остановили трещащую камеру и отняли у оператора кассету, чтобы предъявить её в качестве вещественного доказательства в милиции. Именно этот поступок и был расценен как «хулиганство» .

Даже официальное трудоустройство не всегда спасало от высылки. Указ от 4 мая 1961 года мог трактовать официальное трудоустройство как создание видимости добросовестного труда .

Цитата из коллективного письма в газету семиклассников - одноклассников Любы Мезенцевой из г. Находка , которая в январе 1961 года отреклась от родителей-пятидесятников и высказала пожелание жить в детском доме

Сложнее было с детьми верующих, которые получали религиозное воспитание в семье. Этот вопрос мог решаться путём провоцирования конфликта между детьми и родителями. Так, например, когда в январе 1961 года в г. Находка семиклассница Люба Мезенцева отреклась от родителей-пятидесятников и высказала пожелание жить в. В.

Процедура изъятия детей зачастую происходила путём инспирирования приговоров общественных судов, а самих верующих при этом выставляли безумными и злобными фанатиками .

Государственная власть требовала от религиозных лидеров безусловной политической лояльности; они, ища компромисса с властью, принимали порой решения, идущие вразрез с интересами своей конфессии .

В качестве реакции на это в среде протестантов в СССР возникло оппозиционное движение, приведшее к расколу ВСЕХБ и формированию альтернативного межцерковного органа - Совета Церквей ЕХБ (СЦ ЕХБ) [ком. 1] , поэтому если поместным церквям удастся в практике повседневной жизни их нарушить без особого для себя ущерба, то это состояние можно считать нормальным. Вторая точка зрения не сразу, но постепенно, сформировалась в среде оппозиционного движения и активно проповедовалась сторонниками Совета церквей. Она состояла в том, что необходимо организовать массовое движение верующих с требованиями изменить советское законодательство. Но для этого, по их мнению, необходимо было сначала искоренить то приспособленчество служителей ВСЕХБ, которое позволяло этой институции существовать в условиях тоталитарного государства и которое Совет церквей считал греховным отступлением от Божьей истины" .

СЦ ЕХБ впервые заявил о себе в 1961 году (на тот момент стоящие во главе движения пресвитеры именовались «Инициативной группой»), а к 1963 году окончательно сформировался и выпустил первый номер своего официального печатного органа - журнала «Вестник Спасения» (выходящего под названием «Вестник Истины» и поныне).

СЦ ЕХБ игнорировал советское законодательство о религии. Было создано издательство «Христианин» - сеть подпольных типографий в разных уголках СССР, печатавших духовную литературу сначала примитивными гектографами («синькой»), а затем на более высоком полиграфическом уровне. При СЦ ЕХБ был создан Совет родственников узников - орган, оказывающий помощь верующим, в результате гонений оказавшимся в местах лишения свободы, и их семьям. Практически все церкви, входящие в СЦ ЕХБ, не имели регистрации (позднее отсутствие государственной регистрации церквей стало принципиальным требованием к церквям). Богослужения проводились по квартирам, частным постройкам, а иногда и на поляне в лесу. В 1966 году СЦ ЕХБ организовал массовую акцию протеста у здания ЦК КПСС в Москве.

Похожие движения, хотя и не столь массовые, возникли и в других конфессиях. У пятидесятников появилось братство нерегистрированных общин, ныне оформленное как Объединённая церковь христиан веры евангельской . Кроме того, у пятидесятников получило распространение движение «эмиграционников», которые открыто боролись за право эмиграции из СССР по религиозным мотивам . Своё движение «нерегистрированных» имело место и у адвентистов седьмого дня. У православных существовавшие ещё с 1920-х годов «катакомбные общины» пополнялись священниками, лишёнными регистрации и возможности служить легально при Хрущёве .

Массированная антирелигиозная кампания оставила глубокий след в общественном сознании . Пропагандистам, стремившимся не просто доказать ошибочность воззрений верующих, но и идеологически оправдать в глазах общества насильственные методы борьбы с религией, отчасти удалось этого достичь . Советские антирелигиозные фильмы («Тучи над Борском», «Чудотоворная», «Армагеддон», «Грешница», «Конец света», «Цветок на камне» ) в сочетании с другими средствами пропаганды вызвали негативное отношение к верующим даже на бытовом уровне.

Так, Варвара Горетая (жена пресвитера пятидесятнической общины г. Находка Н. П. Горетого) после отправки мужа в исправительно-трудовой лагерь, осталась одна с шестью детьми и долго не могла найти работу. Потом всё-таки сумела устроиться санитаркой в детской больнице. Через некоторое время главврач больницы сказала ей: «Я бы с удовольствием перевела Вас на кухню, там очень нужны такие честные и умелые люди, но не могу, так как Вы баптистка (баптистами часто называли всех „сектантов“, будь они хоть адвентистами или пятидесятниками), и люди знают, что Вы можете отравить молоко». Это говорилось многодетной матери, растившей детей в очень тяжёлых условиях .

Впрочем, иногда антирелигиозная пропаганда имела и обратный эффект, пробуждая в людях интерес к верующим. Н. П. Горетой вспоминал: .

В 1964 году, ещё до отстранения Никиты Хрущёва от власти (октябрь 1964 года), антирелигиозная кампания пошла на спад (возможно, что инициатива по её затормаживанию исходила не от самого Хрущёва). Однако стабильность выстроенных в послевоенное время отношений между государством и верующими была нарушена: государство получило крайне нежелательные для себя нелегальные организации вроде СЦ ЕХБ и его аналогов в других конфессиях, состоящие из людей глубоко убеждённых в своей правоте, жертвенных и дисциплинированных . До самого падения Советской власти государство так и не смогло справиться с этими организациями . Скорее всего, антирелигиозная кампания не привела к существенному сокращению числа верующих. Более того, в отдельных местностях за хрущёвский период даже увеличилось число крещений. Например, в Тамбовской области в 1957 году были крещены 32,9 % родившихся детей, а в 1964 году - 53,6 % родившихся детей .

Антирелигиозная кампания показала, что уничтожить религию крайне сложно, и впредь советское государство вынуждено было вести себя более осмотрительно

К.ЛАРИНА: Начинаем программу «Дорогой наш Никита Сергеевич». Сегодня я работаю одна без Виталия Дымарского – он, к сожалению, приболел. Но, надеюсь, что к следующим выходным все будет нормально и Виталий вновь будет в строю. Но мы программу сегодня посвящаем проблеме религии при Хрущеве. Хрущев и церковь: антирелигиозная компания – так мы формулируем тему нашей передачи. Я представлю наших гостей – это журналист, обозреватель «Московского Комсомольца» Сергей Бычков. Добрый день, Сергей, здравствуйте.

С.БЫЧКОВ: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: И главный редактор газеты «НГ-религии», приложения к «Независимой газете» Марк Смирнов. Добрый день, Марк.

М.СИМОНОВ: Добрый день.

К.ЛАРИНА: Перед тем как начать разговор с нашими гостями, мы по традиции передаем слово нашему корреспонденту Андрею Гаврилову, который небольшую зарисовку из той эпохи нам представит.

А.ГАВРИЛОВ: Закрытие монастырей, попытки расправиться со священниками, запрет на колокольный звон, пропаганда атеизма – все это было во времена Хрущева. Позиция генсека в отношении церкви прекрасно видна по его высказываниям: «Мы продолжаем быть атеистами, и будем стараться освободить от религиозного дурмана большее количество народа», - говорит Хрущев еще осенью 1955-го. Позже заявляет: «Скоро мы покажем последнего священника по телевидению».

Число монастырей и православных храмов в Советском Союзе резко сокращается. Наступление Хрущева на церковь начинается осенью 1958-го, когда выходит несколько постановлений. В одном из них партийным и общественным организациям предложено развернуть наступление на религиозные пережитки в сознании и быту советских людей. Повышен налог с земельных церковных участков, включая даже кладбища при монастырях, из библиотек исчезают религиозные книги. Власть пытается не пустить верующих в святые места. Рядом с ними или даже прямо на их месте устраивают свинарники и мусорные свалки.

В конце 50-х Хрущев запрещает колокольный звон, разрешенный Сталиным осенью 1941-го. Попытки церковнослужителей противостоять успеха не имеют. Митрополит Крутицкий и Коломенский Николай, в миру Борис Ярушевич сравнивает хрущевское наступление на церковь с преследованием, которое было до Великой отечественной войны. Он против закрытия сельских церквей, и говорит, что газета «Правда» пишет ложь о святой церкви.

Хрущев митрополита ненавидел и позже добился его смещения. Закрыть храмы и монастыри удается, правда, не везде. Так, попытка ликвидировать Речульский монастырь вблизи Кишинева превращается в настоящее побоище. Паства окружает здание плотным кольцом. Милиционеры стреляют по людям, один человек убит, несколько ранено. Ценой человеческой жизни монастырь, все же, отстояли, как и Псково-Печерский.

Когда туда привезли указание о закрытии монастыря, Архимандрит Алипий, в миру Иван Воронов бумагу разорвал и сжег и сказал, что лучше пойдет на мученическую смерть, чем закроет обитель. От монастыря Хрущев и его приближенные отстали. Возможно, еще и потому, что министр культуры страны Екатерина Фурцева побывала в обители, поговорила с Архимандритом и убедила Хрущева не принимать репрессивных мер против Псково-Печерского монастыря.

Советские власти усилили давление на Троице-Сергиеву Лавру. Милиция и люди в штатском провели акцию запугивания. В день памяти Святого Сергия Радонежского 8 октября 1960-го они задержали многих верующих и их арестовали, требуя, чтобы те больше в Лавру никогда не приходили.

Спустя год закрыли Киево-Печерскую Лавру, и даже туристов в нее не пускали. А, вот, работу 2-х женских монастырей в Киеве остановить не удалось. В 1961-м Хрущев требует сместить Николая Ярушевича, чья критика в адрес генсека и ЦК Компартии нарастает. Он говорит, что сейчас – и это очевидно – проводится линия на уничтожение православной церкви и религии вообще, причем, более глубоко, чем это было, к примеру, в 20-х.

Митрополиту Крутицкому и Коломенскому предложено переехать на кафедру в Ленинград или Новосибирск. Тот отказывается, говорит, что как любой гражданин Советского Союза имеет право жить по месту прописки. Это небольшой домик рядом с метро Бауманская, митрополиту там помогает по хозяйству некая женщина-медсестра. В доме она исполняет обязанности экономки. Некоторые историки считают, что женщина была завербована, поскольку при первом сердечном приступе митрополита осенью 1961-го она вызвала не обычную районную неотложку, а ту, которую ей приказали. Николая Ярушевича отвезли в больницу, где вводили большие дозы лекарств, и сердце митрополита не выдержало.

С 1958-го по 1964-й закрыли больше 4 тысяч православных храмов. Кульминацией нападок Хрущева на церковь стал взрыв Преображенского храма в Сокольниках в Москве в начале июля 1964-го под предлогом строительства метро. Очевидцы вспоминали, что церковь будто поднялась над землей и рассыпалась. Люди в слезах брали кирпичики на память. Некоторые считают, что отставка Хрущева была не случайной именно 14 декабря 1964-го в день Покрова Пресвятой Богородицы. Возможно, так Бог воздал генсеку за кощунственные и циничные действия против церкви.

К.ЛАРИНА: Сейчас будем ошибки искать у Андрея Гаврилова.

М.СИМОНОВ: Ну, храм, все-таки, на Преображенской площади не в Сокольниках, который был взорван недалеко от входа в метро, и все жители Преображенки знают это место. И сейчас, действительно, ставится вопрос о его воссоздании. Ну и еще, конечно, надо сказать, что, все-таки, Екатерина Фурцева в то время была еще не министр культуры. а только секретарь ЦК.

К.ЛАРИНА: Ваши замечания, Сергей?

С.БЫЧКОВ: Ну и, вряд ли, она, конечно, была в Псково-Печерском монастыре и вряд ли она беседовала с отцом Алипием. И вряд ли это повлияло на то, что монастырь не был закрыт.

К.ЛАРИНА: Ну, если человек об этом рассказал, я думаю, это же не рассказ очевидца, значит, где-то об этом написано.

М.СИМОНОВ: Ну, в принципе, очень много легендировано, понимаете? Вот, скажем, обстоятельства смерти митрополита Николая. Ну, вот, фраза «вводили большие дозы лекарств». А что значит положить тяжело больного человека и вводить малые дозы лекарств? Это же совершенно… только врач понимает, сколько и какие количества лекарств надо вводить.

К.ЛАРИНА: Ну, все равно, при странных обстоятельствах, говорят так.

М.СИМОНОВ: Дело в том, что я полагаю, что вот эта информация – она, во многом, стимулирована западными источниками, вообще западными советологами, исследователями проблем религиозной жизни в СССР. В частности, такими как Джейн Эллис, как Поспеловский и целый ряд других, которые не имеют точных источников, архивных данных. Зачастую просто оперировали слухами.

Я, например, смотрел архив Самиздата радио «Свободы» очень внимательно, там работал. Вы знаете, я читал кучу такого рода материалов, которые приходили просто, ну, как бы, когда туристы вывозили или через дипломатов передавали разные рукописные тексты, которые именно в этот архив Самиздата и попадали – они наполовину составляли мифологический пласт. Это не исторические документы и ничем не оправданы.

К.ЛАРИНА: Ну что ж? Наши источники сегодня, напомню, уважаемые источники – это Сергей Бычков и Марк Смирнов. Давайте, все-таки, начнем наш разговор об этом времени. Можно ли, действительно, говорить, что это один из самых тяжелых периодов в истории церкви? Советский период, да?

С.БЫЧКОВ: Безусловно, безусловно. Дело в том, что, ведь, когда говорят «хрущевские гонения», то часто забывают о том, кто стоял, действительно, за разработкой всех этих планов. А за этим стоял тогда главный идеолог Компартии – это Михаил Суслов. И он дважды предпринимал наступление на церковь. Первое выступление было предпринято в 1949-м году, но оно было удачно отражено Карповым. Второе – в 1954-м после смерти Сталина, но оно также было нейтрализовано.

К.ЛАРИНА: Карпов возглавлял комиссию при Совмине, да?

С.БЫЧКОВ: Нет, он был председателем Совета по делам Русской Православной Церкви. Это полковник, который был назначен Сталиным в 1943-м году.

М.СИМОНОВ: Уж давайте тогда скажем, полковник Министерства государственной безопасности. Потому что полковник – он не строевой службы.

С.БЫЧКОВ: (смеется) Естественно, да. И Сталин при этом ему сказал в 1943-м году, что «не вздумайте быть обер-прокурором». И из сохранившейся переписки Карпова с Патриархом Алексием I, мы знаем, что у них были очень теплые, дружеские отношения, и как ни странно, именно в этот период гонений, которые названы «хрущевскими», Карпов выступает как защитник церкви.

М.СИМОНОВ: Я, вообще, не согласен с термином «гонения». Все-таки, гонения предполагают, действительно, тотальное уничтожение, допустим, христиан в Древнем Риме, да? Вот, гонения на христиан при Диоклетиане, скажем, да? Гонения, действительно 20-х – 30-х годов – это гонения. Но при Хрущеве можно говорить, безусловно, о преследовании церкви, можно говорить о дискриминации верующих и духовенства. Но, простите, какие гонения, когда Патриарх занимает особняк в Чистом переулке, бывший особняк германского посла, фашистской Германии. Когда он разъезжает по Москве в ЗИЛе, в правительственном автомобиле. Когда иерархов наделяют полномочиями представлять советский комитет защиты мира и участвовать во всемирном движении, когда они выезжают заграницу.

К.ЛАРИНА: Ну, потому что для внешней политики присутствие иерархов церкви необходимо было для того, чтобы, все-таки, лицо сохранить. Образ страны.

М.СИМОНОВ: Да, совершенно верно. Но, понимаете, слово «гонения» уже не подходит.

К.ЛАРИНА: То есть, вот в этом, наверное, и главное противоречие. Простите, сейчас мы об этом поговорим. Что, с одной стороны, безусловно, это можно назвать антирелигиозной кампанией – пусть не гонения, но некая кампанейщина была, да?

М.СИМОНОВ: Да, вот это правильно. Кампания.

К.ЛАРИНА: Но с другой стороны, на международном уровне хотелось сохранить присутствие Русской Православной Церкви в политической жизни страны.

М.СИМОНОВ: Безусловно, да. Как в свою очередь, западным центрам, которые следили внимательно и это внешнеполитические ведомства разных стран, например, США. Для них, наоборот, было очень важно трактовать это как гонения на верующих. Ватикану, в том числе. Для того, чтобы представить ситуацию в Советском Союзе как, действительно, вызывающую возмущение всего мирового сообщества или всех христианских церквей.

К.ЛАРИНА: Ну, ладно, перестаньте. Все-таки, давайте вспомним. Андрей про это не сказал, что именно в эти годы, если я правильно помню, в 1959-м году.

К.ЛАРИНА: «Наука и религия» журнал.

С.БЫЧКОВ: И вот первое было совещание, организованное Сусловым.

К.ЛАРИНА: И был, вот, организован, основан журнал «Наука и религия», и началась кампания про пропаганде агрессивного атеизма. Вот, как я понимаю, сродни 20-м годам в первые годы советской власти.

С.БЫЧКОВ: Ну, даже не сравнить. Я бы сказал, что эти гонения… Конечно, я согласен со своим коллегой, когда он говорит, что да, не было таких кровопролитий, то есть не сажали направо и налево, хотя мы знаем, что в это время были посажены 2 архиепископа. Был арестован и посажен архиепископ Черниговский Андрей Сухенко и епископ Ивановский Иов Кресович.

К.ЛАРИНА: А по каким статьям, интересно?

С.БЫЧКОВ: Их обвиняли в том, что они превышали должностные полномочия, не доплачивали налоги, и оба получили сроки. Ну, конечно, по сравнению с 20-ми это были сроки, как говорится, детские: 5-6 лет, хотя, это все сопровождалось фельетонами. Но я бы хотел напомнить еще одну деталь такую. Что, например, тогдашний ответственный секретарь журнала «Московская патриархия» Анатолий Васильевич Ведерников – он через агентство нанимал, и агентство присылало – были такие тогда агентства – оно присылало все вырезки, касающиеся религии. Так вот, надо сказать, что к концу 1959 года агентство отказалось от этих услуг, потому что они не справлялись с этими вырезками, такой поток шел. И я помню, отец Александр Мень рассказывал, что в день выходило примерно от 7 до 8 книг атеистического содержания. То есть можно себе представить, какой это был массированный шквал.

К.ЛАРИНА: И еще то, что я прочитала, именно в это время был введет учет и контроль всех таинств в церкви, когда необходимо было паспортные данные записывать, кто когда чего, венчался, крестился и прочее. Регистрация.

С.БЫЧКОВ: Это пришло позже. Это уже пришло после 1961-го года.

К.ЛАРИНА: Ну, все равно, эти же годы, хрущевское время.

С.БЫЧКОВ: Да. Когда 18 июля 1961 года был проведен архиерейский собор, на котором было потребовано, чтобы священник не возглавлял «двадцатку», а был наемником. То есть «двадцатка» возглавлялась старостой светским.

К.ЛАРИНА: Что такое «двадцатка»? Вы нам объясните.

С.БЫЧКОВ: 20 человек верующих.

М.СИМОНОВ: Это исполнительный орган любого прихода, любой религиозной общины во главе с председателем и ревизионной комиссией. 20 человек. Без этой «двадцатки» нельзя зарегистрировать общину – обязательно должна быть «двадцатка».

С.БЫЧКОВ: И архиерейский собор 1961 года, который, действительно, был разбойничьим собором, на нем доклад основной делал митрополит Пимен, будущий Патриарх Крутицкий и Коломенский. Он лишил священников каких-либо прав. То есть «двадцатка» имело право расторгнуть договор со священником, не объясняя ему, почему она расторгает его. И священник оказывался на улице, выброшенный просто.

То есть, на самом деле, действительно, конечно, это были гонения. Ну, если мы вспомним, например, о том, сколько было к 1959-му году монастырей – было 58 монастырей на территории Советского Союза, и 7 скитов. И уже в конце 1959 года Фуров приезжает в Одессу.

М.СИМОНОВ: Это заместитель председателя Совета по делам религии при Совете министров СССР. Но уже только не Карпова, а уже заместитель Куроедова.

С.БЫЧКОВ: Куроедова, да. И он начинает вести с Патриархом переговоры, и доклады в ЦК. Сохранились архивы, его докладные записки о том, что с Патриархом достигнуто соглашение к 1961 году сократить количество монастырей на 22, то есть практически почти наполовину, и уничтожить все 7 скитов. Но потом события развивались уже по непредсказуемому сценарию, после 1961 года.

К.ЛАРИНА: А что касается экономического давления. Действительно, был чуть ли не в 50 раз повышен налог, да?

М.СИМОНОВ: Ну, был повышен налог на землю.

К.ЛАРИНА: И свечной какой-то.

М.СИМОНОВ: Изготовление свечей. И вообще доход самих священников, их зарплаты. Если она раньше не контролировалась, священник, прямо скажем, мог злоупотреблять и даже очень большие деньги мог забрать из церковной кассы, как, впрочем, и сейчас. То после 1961 года, когда церковь, как бы, сама отстранилась от административной экономической жизни приходской, то уже приходской совет выплачивал зарплату священнику.

С.БЫЧКОВ: Он сам назначал, сколько он должен ему платить, сколько он может ему платить.

М.СИМОНОВ: Совет, да. А раньше сам священник себе назначал, сколько он хочет себе платить.

С.БЫЧКОВ: Ну, обычно сейф стоял в алтаре, и он открывал сейф и брал столько, сколько считал нужным.

М.СИМОНОВ: Ну, по-разному. Делили, в основном, кстати говоря, только крупные бумажки. А мелочь, как мне рассказывал покойный митрополит Никодим, обычной дьяконовской свечой делили, допустим, на 4 кучки. Священнослужителей было четверо, делили на 4 равные части, мелочь вообще не считали. Поэтому нельзя сказать о том, что, как бы, не было основания у властей говорить о том, что нет финансовых злоупотреблений. Конечно, они были. Конечно, были. А после 1961 года священник получает зарплату, она фиксированная, она сразу же фиксируется и налоговым органом, Фининспекцией.

С.БЫЧКОВ: Это считались нетрудовые доходы.

М.СИМОНОВ: Не совсем так. Это трудовые доходы, 19-я статья налогообложения, которая приравнивала священнослужителя к частному предпринимателю, скажем, врачу-дантисту, сапожнику или, ну, представим себе какого-то в советской системе человека, который…

К.ЛАРИНА: А какое там может быть частное предпринимательство официальное в советское время?

М.СИМОНОВ: Были дантисты, которые сами, так сказать, платили свои налоги, отдельно.

С.БЫЧКОВ: Ну, налоги были людоедские, конечно.

М.СИМОНОВ: Налоги были высокие. Но при этом я хочу сказать, что даже при этой налоговой системе, ну, скажем, священник Троицкого собора Александро-Невской Лавры получал в 70-е годы 550 рублей. Вот, чистыми оставалось где-то 300-350. Остальное он отдавал государству. Ну, заметьте, что для среднего советского человека зарплата в 300 рублей – ну, это очень неплохая зарплата.

С.БЫЧКОВ: Профессор получал примерно столько.

М.СИМОНОВ: Да, даже минус налог. Архиерей получал до 1000 рублей.

К.ЛАРИНА: А еще мы не сказали, какова судьба была в этот период учебных заведений богословских?

М.СИМОНОВ: Ну, вот здесь, действительно, очень правильно вы это отметили. Действительно, ведь, не только монастыри, скиты, святые места подверглись закрытию административному без всяких законных оснований, а еще и духовные школы. Потому что Хрущева, как идеолога… Кстати, вот, вы сказали, что главный был виновник и идеолог Суслов, а вы забыли Ильичева. Вот, Хрущев в своих воспоминаниях конкретно пишет, что все это делал Ильичев. И даже он пишет: «Он хотел получить пропуск в Политбюро, вот и старался». Конечно, это писал поздний Хрущев, конечно, это уже был пенсионер, который был милый и замечательный, добрый старичок, живя у себя на даче, на пенсии.

К.ЛАРИНА: И о многом жалел, кстати.

М.СИМОНОВ: Да. Так вот, было, конечно, принято и решение о сокращении духовных школ. Но, видимо, продолжим после перерыва.

К.ЛАРИНА: Совершенно верно. Рано к нам пришла Марина Старостина, поэтому раньше и начнет. Напомню, что мы слушаем с вами – кто-то слушает, а кто-то ведет – программу «Дорогой наш Никита Сергеевич». Сегодня мы говоримо о церкви, о религии в хрущевскую пору, об антирелигиозной кампании известной. Продолжим после выпуска новостей, и если у вас есть какие-то уточняющие вопросы или реплики, тоже готовы их озвучить в прямом эфире. Напомню номер SMS +7 985 970-45-45.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Напомню, что сегодня мы говорим о том, что происходило с церковью в то знаменательное время. И у нас в гостях Сергей Бычков, журналист, историк, обозреватель «Московского Комсомольца» и Марк Смирнов, главный редактор газеты «НГ-Религии». Я бы хотела немножечко поподробнее рассказать, расшифровать: что значит «закрывали монастыри»? Чтобы, все-таки, люди понимали, что это значит. Или закрывали храмы, или монастыри. Это не просто забивали там двери, это же было как в 1918-м году. И колокола снимали, и кресты снимали. Было такое?

М.СИМОНОВ: Все по-разному. На самом деле, иногда это выглядело просто так, что сам священник оставлял приход или его лишали регистрации, и тогда он не мог служить, и храм через несколько месяцев превращался уже в недействующий. Тогда власти говорили: «Раз община не существует, он закрывается». Иногда он просто стоял закрытый, иногда, действительно, как комната председателя колхоза. Вспомните знаменитый рассказ Шукшина про церковь. Начинают ее ломать, пытаются на кирпич разобрать или пытаются крест свалить. Это все зависело, во многом, от местных властей, даже от председателя колхоза.

А где-то, ну, просто стоит закрытая церковь с повешенным замком. Таких храмов было много, и они практически дожили до времени перестройки и потом открывались.

С.БЫЧКОВ: Мы говорили с вами о том, что гонения развивались волнообразно. Начавшись в мае 1958 года, к 1961 году они достигли своего апогея. И 1961-й год был решающим годом. Во-первых, убрали Карпова, во главе Совета встал Куроедов. Во-вторых, умер митрополит Николай Ярушевич, умер протопресвитер Николай Колчицкий, который тоже играл видную роль. Но здесь, говоря о гонениях на русскую церковь, мы часто забываем о том, что эти гонения коснулись всех конфессий на территории СССР. Они коснулись и протестантских деноминаций, и мусульман. То есть это, действительно, шло такое, сплошное.

Потому что еще раз напомню, что постановление, принятое Сусловым, оно так и называлось: «О недостатках в научно-атеистической пропаганде». И уже потом летом 1959 года были выработаны конкретные меры, и это все спускалось вниз. И вот уже когда произошел этот перелом в 1961 году, все уже стало неконтролируемым. То есть врывалась в храмы молодежь, начинали крушить все, что попало. То есть это, действительно, напоминало вот это беснование 20-х годов. И, конечно, направлялось это сверху, из Москвы. То есть это все было результатом тех постановлений, которые были приняты в ЦК КПСС. То есть люди почувствовали полную безнаказанность.

К.ЛАРИНА: А сопротивление какое-то было?

С.БЫЧКОВ: Ну, дело в том, что в 1960-м году… Ну, во-первых, Карпов еще в мае 1959 года предупредил Патриарха Алексия Симанского о том, что готовится такое постановление. И он стал проситься на прием к Хрущеву – тогда он был первым секретарем.

Хрущев отказал ему в приеме, и когда был официальный прием 7-го ноября 1959 года в Кремле, то Патриарх Алексий подошел к Никите Сергеевиче и попросил его принять. Он ему сказал, какие проблемы. «Вот, изложите это в письме». Вызвали после этого митрополита Николая Ярушевича в Совет, и Карпов ему сказал: «Если вы чем-то недовольны, вы можете написать письмо».

Митрополит Николай написал письмо. Конечно, это был коллегиальный труд, там участвовал Анатолий Васильевич Ведерников, и это письмо было передано в Совет по делам религий, и, естественно, Совет уже передал в высшие инстанции. Потом Карпов вызвал митрополита Николая и сказал: «Факты, изложенные в письме, не подтвердились». Ответа на это письмо не было.

М.СИМОНОВ: Ну вот, вообще, чтобы закончить мысль, которую вы подняли, Ксения, по поводу еще и духовных школ. Тоже надо сказать о том, что задача была, конечно, лишить церковь кадры. Кадры – это, естественно, духовные школы, семинарии и академии, в тот момент их было 8 семинарий и 2 академии. В результате хрущевских административных мер, осталось только 3 семинарии и 2 академии. Действовали по-разному. Иногда, допустим, препятствовали поступлению новых студентов, абитуриентов. И при отсутствии, естественно, наполняемости семинарии нужно было закрываться. Для этого, конечно, использовались разные способы. Это могли, допустим, через Военкомат человека вызвать на сборы учебные военные или забрать в армию. Или через милицию, или через комсомол. То есть разные были какие-то пути, когда студентам или будущим студентам не давали попасть в состав учащихся. Это первое.

Второе, конечно, были возможности, я не знаю, отключить электричество, воду.

К.ЛАРИНА: Методы все те же, короче.

М.СИМОНОВ: Да. То есть чем дальше мы смотрим где-то на периферии в какой-то области или в какой-то республике это происходит… Скажем, на Украине были свои, более жесткие методы, в Молдавии, где были попытки даже использовать милицию, чтобы изгнать монахов или монахинь из монастырей.

В центре немножко по-другому все происходило, но главная задача была, чтобы сократить число этих духовных школ. Ну вот, в результате практически до самой перестройки, до той свободы религиозной в стране существовало, как я сказал, 3 семинарии и 2 академии, одна в Ленинграде, другая в Загорске, Московская духовная академия.

С.БЫЧКОВ: Говоря о монастырях, не будем забывать, что была система прописки. То есть закрывался монастырь, как, например, Глинская пустынь была закрыта. Куда деваться монахам? Они прибивались в Почаевскую Лавру. В Почаевскую Лавру совершались постоянно милицейские рейды, которые отлавливали людей без прописки. У них был штамп «выписан» - все, это нарушение паспортного режима, увозили, сажали в обезьянники и говорили о том, что «еще раз поймаем – значит, все будет срок».

М.СИМОНОВ: Практически то же самое студенты семинарии. Если человек приехал, скажем, из Украины, поступил в Ленинградскую духовную семинарию, он должен был быть прописан по адресу Обводный канал, дом 17. Если у него такого штампа не было, ему говорили: «Вы знаете, вам в прописке отказано» или «Вы не прописаны, покиньте город».

С.БЫЧКОВ: Ну, это столичные города были, конечно.

М.СИМОНОВ: Да. Ну, в любом вообще месте вы не можете по советским законам прожить больше 2-х недель, если вы не прописаны.

К.ЛАРИНА: Можно ли объяснить, все-таки, в чем причина такого неприятия и такого планомерного уничтожения церкви?

М.СИМОНОВ: Да, ну вот, наконец, мы подбираемся, все-таки, к главному, что у нас во всей этой истории Хрущев теряется.

К.ЛАРИНА: Ну, конечно! мы говорили про Суслова, говорили про Ильичева. При всем при том, все равно, Хрущев, по-моему, не сопротивлялся этому давлению, а активно поддерживает.

М.СИМОНОВ: Нет, он был, конечно, мотором этого. Он был идеологом, он давал задания.

К.ЛАРИНА: В чем причина раздражение?

М.СИМОНОВ: Вот, главное, понимаете, ситуация такая: Хрущев мстит всем, кто был верен Сталину. Вся вот эта иерархия, названная Сергеем Сергеевичем, протоиерей Колчицкий.

С.БЫЧКОВ: В первую очередь, Карпов.

М.СИМОНОВ: И Карпов как ставленник, тем более, не только даже Сталина, но еще и Берии. Потому что будучи полковником Госбезопасности, он был Берией приглашен на тот знаменитый разговор 3-х митрополитов со Сталиным. Присутствовал только один Карпов.

С.БЫЧКОВ: Который записывал, сохранилась запись беседы.

М.СИМОНОВ: И тут же был назначен вот таким куратором от государства по церковным общерелигиозным делам. Хрущев ненавидел не только, кстати говоря, тех иерархов, которые благодарны были, конечно, бесконечно Сталину. Можно вспомнить, допустим, фотографию в журнале Московской патриархии за 1953 год, где некрологи, где соболезнования, где просто плач и стон стоит по поводу смерти великого вождя Иосифа Виссарионовича.

С.БЫЧКОВ: Богоданный вождь, как он назывался.

М.СИМОНОВ: Да, богоданный вождь. Так вот, когда он лежит богоданный в гробу – это красивый, замечательный такой известный исторический снимок – естественно, рядом стоит в почетном карауле солдат с повязкой траурной, с винтовкой с примкнутым штыком. Но рядом с ним на этой фотографии, которая опубликована в журнале Московской патриархии, стоит митрополит Николай, а в руках у него архиерейский посох, который тоже напоминает ружье, понимаете? И он тоже в почетном карауле. Но это все было искренне, потому что они верили, что Сталина послал Бог, и он спас церковь, и он, ну, действительно, как великий Константин, как император, который сначала был против христианства, был богоборцем, а потом вдруг взял и чудесным образом изменился.

С.БЫЧКОВ: И 1949-й год это тоже подтвердил, когда тот же Карпов сообщил Патриарху о готовящемся наступлении на церковь со стороны Суслова, тогда молодого идеолога. Это все было отбито. Но возвращаясь к вашему вопросу, я вспоминаю, что у отца Александра Меня был любимый анекдот. Как 2 встречаются старших большевика, один другому говорит: «Слушай, помнишь как мы брали Зимний в 1917-м?» А другой ему говорит: «Да, погорячились мы немножко». Вот, примерно так же, я думаю, что Никита Сергеевич, когда он работал над своими мемуарами, он, наверное, понял, что да, погорячился.

К.ЛАРИНА: Не, ну, когда он работал над мемуарами, он очень многие вещи переосмыслил. И эту историю, и историю, связанную с Пастернаком, и многие-многие другие.

С.БЫЧКОВ: Тут еще важно иметь в виду. Он боролся-то, ведь, не с церковью, он боролся с антипартийной группировкой. Маленков, Ворошилов, Булганин, Каганович, Молотов самое главное.

К.ЛАРИНА: Кстати, все это началось после разгрома этой антипартийной группировки.

С.БЫЧКОВ: Потому что они-то были противниками всяческих притеснений и гонений церкви. Это мы сейчас представляем, что Сталин – изверг, все остальные по локоть в крови, и Никита Сергеевич, соответственно, тоже.

К.ЛАРИНА: Сталин – изверг.

М.СИМОНОВ: И все они хотят только одного – всех задушить, в том числе и церковь. Произошло совершенно фантастически, совершенно по-другому. Когда уже не было Сталина, вот эта вся клика сталинская – она удерживала Хрущева и вот этих идеологов, молодых партийных деятелей. Того же Шелепина, который принимал в этом участие, который уже в качестве председателя КГБ вел все эти дела, из штанов выпрыгивал. Всех этих комсомольцев, которые из ЦК Комсомола перепрыгнули уже в ЦК партии. И вот эта старая гвардия уверяла Хрущева, говорила «Не надо этого делать, потому что мы настроим против себя народ. Не надо этого делать. Церковь, наоборот, надо использовать и в государственном строительстве, и в международных отношениях». Но по мере вот этой борьбы и усиления этой борьбы, Хрущев, естественно, боролся не только конкретно с Маленковым или с Булганиным, или с Ворошиловым, но и с церковью. При том, что очень много есть документов архивных, когда и к Ворошилову обращался Патриарх, и к Маленкову, и получали полное одобрение и согласие. И они, конечно, в свою очередь поддерживали Карпова, потому что иначе Карпов был бы снят много раньше.

С.БЫЧКОВ: Но там дружба домами была у Патриарха Алексия I. И когда в 1947 году был арестован Данила Остапов, камердинер и близкий человек Патриарху, то именно благодаря Карпову, через 3 месяца его освободили – вещь неслыханная! Есть письмо, в котором Патриарх благодарит Карпова и говорит, что «я никогда не забуду этот поступок, этот шаг». То есть там были отношения гораздо более близкие, чем мы думаем, безусловно.

М.СИМОНОВ: Но у Хрущева как у простого сельского парня из села Калиновки – у него, конечно, есть этот романтический революционный пафос революционной романтики, который он фантастическим образом дорвавшись до власти, начинает претворять в жизнь. Ему кажется, что, действительно, не только сельское хозяйство надо перестроить со своей кукурузой, с какими-то безумными проектами изменения колхозов, Совнаркомы закрывали, новые создавали подразделения, административные деления и партийные. Все он перестраивал, сократил армию на 100 тысяч. Но и церковь ему казалась на пути к коммунизму – а XXII съезд партии объявил об этом, что через 20 лет наступит та эпоха, та эра, о которой мы только сейчас мечтаем. И будущее поколение советских людей – как раз мы с вами, в 1980-м году – мы будем жить при коммунизме.

С.БЫЧКОВ: И именно поэтому он обещал показать последнего попа. И здесь в данном случае, конечно, идеологические отделы, в том числе Суслов – они, в общем, как говорится, готовили ему платформу и разогревали его.

М.СИМОНОВ: Ну а как не показать? Ведь, Гагарин полетел. Ведь, всенародно. Все вышли приветствовать Юру, Юра в космос полетел и никакого Бога не видел. И они были убеждены – ведь, наука в это время развивалась.

К.ЛАРИНА: Скажите, а внедрялись вообще работники МГБ и КГБ внутрь церковного сообщества?

М.СИМОНОВ: Понимаете, не было нужды в этом никакой.

С.БЫЧКОВ: Ну, она была под жестким контролем.

М.СИМОНОВ: Они все были настолько тесно связаны сами с этими органами. Дело в том, что сначала Совет вообще выступал как неким подразделением, отделом, управлением, как угодно, самого министерства в то время или просто потом Комитета государственной безопасности. Это потом уже, кстати, при Хрущеве начинается, во-первых, сужение роли Совета, его функций. И уже туда назначается Куроедов как обычный партийный функционер, понимаете? Он уже не контролируется настолько органами.

С.БЫЧКОВ: Но его замы, конечно, они были из органов госбезопасности.

М.СИМОНОВ: Но в аппарате были, конечно, сотрудники, которые когда-то служили, а потом их, ну, как обычно, куда-то переводят, вот, перевели в эти подразделения.

С.БЫЧКОВ: Учитывая внешнеполитическую деятельность церкви, конечно, уже и контрразведка курировала деятельность русской церкви и тщательно все проверялось, Самое удивительное, что, ведь, именно в этот период происходит вступление русской церкви во Всемирный совет церквей. То есть, казалось бы, здесь разворачиваются такие гонения широкомасштабные, и в то же время наш епископат ездит заграницу и свидетельствует, что гонений никаких нет.

М.СИМОНОВ: Ну, потому что это вся непоследовательная политика Хрущева, который был настолько непоследователен во всем, понимаете? Вот, как наградить, например, Гамаль Абдель Насера героем Советского Союза. Я помню до сих пор коммунальную кухню, где читали стихи, где народное творчество все выплеснулось в насмешках, в анекдотах про Хрущева, про эту кукурузу, про то, что он этого Насера наградил героем, в то время, как он имел отношение, вообще-то, к Вермахту Третьего Рейха. А он его наградил.

Ну, там масса всяких смешных была анекдотов. И я думаю, конечно, они не случайно тоже циркулировали как-то в массах.

К.ЛАРИНА: Можно еще спросить? Вот, возвращаясь к началу, простите. Все-таки, чтобы понять, что сделали с церковью, все-таки, надо проговорить, какие вообще позиции у них были к 1959 году? Насколько сильны?

С.БЫЧКОВ: Ну вот, мы уже упоминали эти цифры. 58 монастырей, 7 скитов, масса была семинарий и академий духовных.

М.СИМОНОВ: Ну, общая численность – 7 тысяч человек духовенства по всей Русской Православной Церкви, не считая другие конфессии и религиозные организации.

С.БЫЧКОВ: То есть церковь была абсолютно свободной. Есть тоже такой анекдот того времени, как в купе едут режиссер и священник. И режиссер достает водочку, балычок достает, предлагает священнику и тот говорит: «Да нет, я сам». И после этого священник достает икорочку, коньячок, белорыбицу. И режиссер его спрашивает: «Слушайте, а как это вообще удается?» На что ему священник говорит: «А вы не пробовали отделиться от государства?» (все смеются) Причем, хором надо было говорить. Я специально поджидал.

К.ЛАРИНА: Итак, к 1961 году достигла своего апогея вся эта кампанейщина, И к чему это привело?

М.СИМОНОВ: Привело, вообще, к краху всего. Потому что, на самом деле, церковь расшатали несчастную, лишили ее возможности нормально функционировать. Ничего не добились кроме того, что в интеллигенции появилась вот эта аллергия. Не зря Светлана Аллилуева крестила как раз в эти 60-е годы.

С.БЫЧКОВ: Крестилась.

М.СИМОНОВ: И крестилась, и своих детей крестила.

К.ЛАРИНА: Вот это протестное движение пошло, да?

М.СИМОНОВ: Конечно, да. И, ведь, если раньше интеллигенция совершенно равнодушна к проблемам церкви, они совершенно не понимают, зачем нужна церковь в новом коммунистическом будущем, ну, хотя бы социалистическом, если не коммунистическом. То здесь возникает сочувствие, потому что, действительно, людей преследуют. Не за что преследовать. И все было противоречиво. Одновременно 1956-й год, выпускают из лагерей большое число духовенства…

К.ЛАРИНА: А дают приходы?

М.СИМОНОВ: Иногда дают. А иногда они остаются без места.

С.БЫЧКОВ: Ну, как владыка Афанасий Сахаров, который просидел 33 года. Он не получил ничего. Но здесь надо еще сказать о том, что гонения, конечно, имели очистительную роль свою. Потому что это было освобождение от иллюзий. Если, например, действительно, до 1959 года были иллюзии, что митрополит Сергий – он, действительно, был мудрый такой вождь, который избрал нужную политику и что надо было, действительно, поддерживать государство, то гонения хрущевские – они совершенно развенчали эту иллюзию, и архиепископ Ермоген Голубев, который возглавил движение против гонений, и в 1965-м году вместе…

М.СИМОНОВ: Ну, это сильно «движения». Он просто лично выступал.

С.БЫЧКОВ: Почему лично? С ним выступили 10 архиереев.

К.ЛАРИНА: Каким образом это происходило?

С.БЫЧКОВ: Это, значит, было письмо. То есть сначала выступили 2 священника – отец Глеб Якунин и отец Николай Эшлиман.

М.СИМОНОВ: Оно было адресовано председателю Верховного совета СССР Подгорному.

С.БЫЧКОВ: И Патриарху тоже в том числе.

М.СИМОНОВ: Поэтому… Ну, что это за диссидентство обращаться к своей же собственной власти? Какое тут движение?

С.БЫЧКОВ: Но, тем не менее.

М.СИМОНОВ: Просто каждый архиерей полагал своим долгом защищать свою епархию, писал письмо, обращаясь, опять-таки, если не к царю-батюшке, то к государственным органам. Надеюсь, если со Сталиным и покончили, наконец-то у нас оттепель наступила. Так почему же не коснуться десталинизации в отношении церкви?

К.ЛАРИНА: Но ответ был на это письмо?

С.БЫЧКОВ: А ответ был, конечно. Потому что, естественно, начались тут же гонения, начали принуждать архиереев снять свои подписи. Часть, действительно, меньшая из них сняла. Вот, архиепископ Ермоген был уволен с Калужской епархии, заключен в Жировицкий монастырь, где продолжалась его борьба уже против Патриарха.

М.СИМОНОВ: Тоже не скажу, что заключен. Он указанием синода был направлен на покой с пребыванием в Жировицком монастыре. Это, все-таки, очень сильные вот эти выражения. И где он и пребывал. И точно также упомянутый вами Андрей.

С.БЫЧКОВ: Сухенко.

М.СИМОНОВ: Сухенко находился в Псково-Печерском монастыре после того, как он уже был выпущен на свободу.

К.ЛАРИНА: Но подождите, Марк, что, не было мучеников и героев настоящих в рядах церкви?

М.СИМОНОВ: Ну, вот так уже по-настоящему, но, все-таки, я считаю, что здесь вот эти термины не подходят.

С.БЫЧКОВ: Нет. В воспоминаниях владыки Василия Кривошеина, когда он присутствовал на предсоборном совещании и видел владыку Андрея Сухенко.

М.СИМОНОВ: Это имеется в виду 1961-й год?

С.БЫЧКОВ: Это 1970-й год, после смерти Патриарха Алексия I. Он отметил о том, что он был совершенно невменяемым человеком. То есть он надломился, владыка Андрей.

М.СИМОНОВ: Как невменяемым, когда по просьбе митрополита Никодима он был направлен на Омскую кафедру? Как невменяемым?

С.БЫЧКОВ: Ну, тем не менее.

М.СИМОНОВ: Значит, его направили в психбольницу, в Омскую психбольницу. Ну что вы говорите? Нет, это совершенно не так.

С.БЫЧКОВ: Тем не менее, владыка Василий пишет о том, что да, действительно, он производил очень странное впечатление.

М.СИМОНОВ: Понимаете, он пишет, а я могу засвидетельствовать: когда Андрей приезжал из Псково-Печерского монастыря к Никодиму, и когда он указом был отправлен на Омскую кафедру. Ну как это? Нельзя так доверять, все-таки, нашим эмигрантским авторам из Брюсселя. Я считаю, что вы здесь преувеличиваете.

С.БЫЧКОВ: Но тем не менее, это, действительно, был акт уважения по отношению к владыке Андрею, что, перенеся эти гонения и надломившись, тем не менее, он получил кафедру. То есть, действительно, он почитался как исповедник, так же, как владыка Иов Кресович.

М.СИМОНОВ: Ну, некоторые преувеличения. Давайте, все-таки, поговорим о другом. Почему церковь выжила? У нас остается очень мало времени.

К.ЛАРИНА: То есть стоял вопрос вообще, в принципе, чтобы выжила?

М.СИМОНОВ: Да. А выжила только исключительно потому, что разные силы в партийном государственном аппарате, и в то же время, конечно же, в том же Совете по делам религий и в Комитете государственной безопасности сталкивались здесь и боролись. И победила, наконец, та линия, которая поняла, что церковь нужна государству. По крайней мере, для того, чтобы свидетельствовать перед Западом о том, что в Советском Союзе нет гонений. Потому что если есть гонения, то тогда, значит, нужно порвать все дипломатические отношения, все цивилизованные страны с нами их разорвут. Это первое.

Потом, Америка, естественно, нагнетала и развивала свою ядерную оборону, появлялись все новые виды ракет, ядерных вооружений. Что нужно было делать? Нужно было использовать церковь для того, чтобы она как миротворец выступала на Западе с призывами свернуть допустим, размещение ядерных ракет в Европе и так далее. Для этого нужны были посланники – не только ученые, физики или лирики, но нужны были священники, представители церкви, которые, выезжая заграницу, это делали. Я уже не говорю о том, что вообще в проекты государства и при Сталине, и при Хрущеве входила очень важная зона – Ближний Восток. Нужно было урегулировать отношения между Православными патриархатами. Не просто урегулировать, но занять ведущее положение. Русская Православная Церковь была должна по мнению еще сталинского руководства, потом это поддерживалось и при Хрущеве, стать лидером мирового православия.

И когда сюда приезжал Антиохийский Патриарх Григорий, и его здесь возили – это как раз времена хрущевских тех самых «гонений» или той самой кампании – он вынужден был говорить: «Поймите, я за, я хочу, чтобы Москва, действительно, в делах всего мирового православия была лидером. Но как это возможно в условиях, когда происходит закрытие церквей, закрытие семинарий и так далее?»

С.БЫЧКОВ: Но тем не менее, гонения прекратились только тогда, когда Хрущев был смещен с поста первого секретаря, и тогда, действительно, наступил конец гонениям. Вот тогда как раз началась кампания…

М.СИМОНОВ: И было стабильное время, которое называется стагнацией. Благодаря Брежневу.

К.ЛАРИНА: Я один вопрос хотела успеть задать вам. Каким-то образом это отразилось на культуре, на духовной жизни общества? Короче говоря, куда ушла духовная литература, религиозная литература, искусство, которое, все-таки, было до этого? Это подпольно все распространялось?

С.БЫЧКОВ: Ну, во-первых, это, конечно, как ни парадоксально, это время совпало со временем возникновения и расцвета самиздата и диссидентства.

К.ЛАРИНА: Да! Наверняка тут эти вещи взаимосвязаны.

С.БЫЧКОВ: Да. Но дело в том, что, конечно, до хрущевских гонений диссиденты были совершенно равнодушны. И здесь мой коллега правильно это отметил, к церкви. И что эти гонения – они как раз пробудили интересы, вот тот пример, который мы называли, дочь Сталина Светлана, которая крестилась у отца Николая Голубцова, несмотря на весь прессинг, которому повергался отец Николай, он, все-таки, сделал это.

Конечно, пробудился этот интерес, и стали возникать общины, стали возникать кружки. Мы знаем, особенно в Москве. Отец Александр Мень, отец Глеб Якунин, отец Дмитрий Дудко, отец Николай Ведерников. То есть это, действительно, возникали такие общины, в которые очень часто приходили те люди, которые отбыли сталинские сроки. Тот же Григорий Померанец, масса других людей.

М.СИМОНОВ: Самое главное, что, действительно, творческая интеллигенция. Тот же Александр Галич, да? Там, не знаю, да, тот же Александр Исаевич наш замечательный.

С.БЫЧКОВ: Надежда Мандельштам. Это же поразительно уже в таком возрасте.

М.СИМОНОВ: Да. Они себя стали ассоциировать с этими верующими людьми, они стали, понимаете, даже защитниками. Тот же академик Сахаров, не будучи верующим, что, конечно, гораздо выше, чем когда это делает верующий человек, он стал посещать суды какие-то, где преследовали верующих, писать письма.

К.ЛАРИНА: То есть эти 2 параллельных пространства друг друга увидели?

М.СИМОНОВ: Да.

С.БЫЧКОВ: Не только увидели, но стали общаться.

К.ЛАРИНА: Я просто пытаюсь найти: может, в этом есть какой-то позитивный момент, да?

С.БЫЧКОВ: Безусловно, безусловно. Очищение церкви внутренне и вот это, действительно, союз с интеллигенцией, когда интеллигенция пошла в церковь, а лучшие представители церкви пошли навстречу российской интеллигенции.

К.ЛАРИНА: Мы закончили нашу передачу. Вот, вошла женщина небесной красоты. (все смеются) Мы на этом заканчиваем, спасибо вам большое за сегодняшнюю программу. Напомню, нашими гостями были Сергей Бычков и Марк Смирнов. Программу провела Ксения Ларина, и до следующей недели. Спасибо.

М.СИМОНОВ: Всего доброго.

С.БЫЧКОВ: До свидания.

М.СИМОНОВ: До свидания.